- ГЭС, Оперативная из военных за на, САУ боевиков, США, Сирия, армия, артиллерии, были, газ, для, за, из, как, которые, марс, на, на Сирии, на кто тех, на по ДНР что Народной, на что США по для, на что из по этом, на что по США России, на что по из США, не, не что по это как, не что это по как, нефтегаз, нефть, по, против, российского, того, том, тэк, что, что заявил, что не том, что сообщает, это, этом
Показать все теги
-
Пентагон обеспокоен пророссийским курсом в Нигере — СNN
Американские чиновники обеспокоены, что в связи с -
Мощные героические кадры: Неуязвимые танки 5-й бригады получая удар за ударом рвутся вперёд, прорывая оборону врага под Донецком (ВИДЕО)
Наши бойцы опять прорвали оборону в Георгиевке -
Люди ждут Россию, а ВСУ прячутся у домов за спинами мирных жителей — CNN внезапно показал правду о ситуации в Часов Яре (ВИДЕО)
Часов Яр в ближайшее время повторит судьбу -
«Киевский неонацистский режим задумал ряд преступных акций во время выборов» — Путин сделал ряд важных заявлений (ВИДЕО)
Безнаказанными удары противника не останутся. -
Переход на российское законодательство на новых территориях происходит непросто, — общественница из ДНР (ФОТО, ВИДЕО)
Переходный период не самый лёгкий, хоть он и
Экономическое положение Российской Империи XVIII - начала XX века. Ответ клеветникам.
- Опубликовал: Руслан
- Дата: 28-02-2018, 21:30
- Категория: Статьи » Экономическое положение Российской Империи XVIII - начала XX века. Ответ клеветникам.
«Понижение уровня жизни крестьян и рабочих — лейтмотив почти всех работ по социально-экономической истории имперского периода. Широко распространено мнение: как новая столица России построена на костях сотен тысяч людей, так и все её успехи во внешней политике, культуре и экономике достигнуты ценой огромных жертв со стороны преобладающей массы населения страны. Гордиться, получается, нечем, коллективная историческая память обременена чувством вины и неполноценности».
«... даже в более сдержанных оценках имперская социально-политическая система изображается как абсолютно не эффективная и не способная обеспечить ни развитие экономики, ни повышение благосостояния населения. Весь период империи рассматривается под углом зрения, с одной стороны, обеднения народа, с другой — кризиса крепостничества и самодержавия. Пауперизация и кризис — две стороны одной медали: кризис почти фатально вёл страну к революции, потому что крестьянство нищало». (Б.Н. Миронов)
Позвольте два замечания: 1) данная статья всего лишь поверхностная компиляция научной монографии Б.Н. Миронова «Благосостояние населения и революции в Имперской России XVIII -начала XX века»; 2) статью стоит рассматривать как дополнение к «Дети Вдовы» и революция 17-го года» поскольку и сегодня многие веруют в миф о том, что всё дело не в каких-то там тайных обществах, а в банальной экономической ситуации, сложившейся в России к началу XX века.
«Жидомыслящие», особенно этим грешит осетинский еврей Дидроев, периодически публикуют статьи о фатальном отставании Российской Империи от западных стран именно в экономической сфере. Сегодня слово доктору исторических наук, профессору Санкт-Петербургского государственного университета, главному научному сотруднику СПбИИ РАН Борису Николаевичу Миронову. Думаю, уважаемый Борис Николаевич не обидится на то, я «скопипастил» его труд.
«Из приведённых данных видно: в середине XIX в. существовала значительная вариация в потреблении продуктов в разных местностях. Однако не меньшая амплитуда наблюдалась и в начале XX в., причём для одной и той же экономической группы. Одна из причин этого состояла в том, что потребление отдельных продуктов находилось в компенсационных отношениях: если меньше ели хлеба, то больше — мяса, и наоборот, или меньше мяса — больше рыбы, много сахара — меньше мёда, меньше молока — больше масла, и наоборот. Вследствие этого по калорийности питания регионы и города различались несущественно и меньше, чем с точки зрения потребления отдельных продуктов. Коэффициент межрегиональной вариации калорийности пищи равнялся 15%, а различия в физиологических нормах калорийности питания в северных и южных регионах России достигали лишь 21%».
«Выясним теперь, насколько это соответствовало физиологической норме. В начале ХХ в. суточная потребность в энергии у взрослого мужчины в возрасте 18–60 лет весом 65–70 кг при полном покое оценивалась в 1800 ккал, при относительном покое — 2300 ккал, при лёгком труде — 2500 ккал, при умеренном — 3500, при тяжёлом — 4000, при очень тяжёлом труде — 4500 ккал. В середине XIX в. нормальный трудовой день у трудящихся, например, у рабочих, продолжался 11–13 часов и был связан с физической работой, слабо обеспеченной механизацией. Поэтому примем за суточную норму 4000 ккал, покрывающую потребность в энергии мужчины, занятого тяжёлым физическим трудом. В году число рабочих дней, когда требовалось сильное напряжение, не превышало 290, в остальные, праздничные и выходные, дни предполагаем умеренный труд, когда потребность в энергии составляла около 3500 ккал. Отсюда следует: среднегодовая суточная потребность работающего мужчины равнялась 3898 ккал, значит, «средний» горожанин потреблял такое количество продуктов, которое обеспечивало его энергией для совершения тяжёлой физической работы в течение рабочего дня круглый год».
«Как показывают расчёты, с количественной стороны питание низшей, не говоря уже о средней и высшей группах, являлось достаточным, так как на взрослого мужчину в низшей группе приходилось в день около 3986 ккал (2847 х 1,4), в средней — 5285 ккал (3775 х 1,4), в высшей — 5531 ккал (3951 х 1,4)».
Для примера: «В 1850–1857 гг. С.-Петербургское мещанское общество кормило на кухне мещанской богадельни рабочих, нанятых для очистки площадей и тротуаров. На каждого рабочего в день отпускалось (фунты и золотники переведены в граммы): хлеба печёного — 1229 г, говядины или рыбы варёной и снетков — 231 г, масла постного —13 г, масла топлёного — 17 г, гороха — 205 г, муки для щей — 21 г, крупы гречневой для каши — 128 г, капусты — 246 г, картофеля — 283 г, лука — 188 г, грибов сухих —34 г, соли — 26 г. Все продукты давали рабочему 4584 ккал, что соответствовало суточной потребности взрослого мужчины, занятого тяжёлым физическим трудом».
«Французский социолог Ф. Ле-Плэ (1806–1882), восемь раз посещавший Россию с целью изучения положения населения, оставил записки, в которых привёл сравнительные данные о питании русских и зарубежных рабочих. Они свидетельствуют о предпочтительном положении русских. К аналогичным выводам пришёл известный немецкий исследователь А. Гакстгаузен, утверждавший: русские рабочие — самые благополучные в Европе».
«Из данных табл. следует, в 1896–1915 гг. крестьяне в целом получали в день 2952 ккал на душу, в переводе на взрослого мужчину (при поправочном коэффициенте 1,4) — 4133 ккал, что являлось достаточным для совершения тяжёлой физической работы в течение дня круглый год».
Цены и зарплата в России.
«Насколько выводы, полученные на примере плотников, можно распространить на других работников наёмного труда, другими словами, как соотносилась зарплата плотников и представителей других профессий? В целом за 1853–1910 гг. средняя подённая зарплата плотника средней квалификации составляла 106 коп., а шести важнейших строительных профессий — плотника, каменщика, маляра, слесаря, столяра и штукатура — 117 коп., или на 10% больше, а чернорабочего — 71 коп., или на 33% меньше».
*****
«Ещё в 1979 г. Ю. И. Кирьянов в противоречии с господствующей в то время точкой зрения пришёл к заключению: «Жизненный уровень рабочего класса имел все же тенденцию к повышению. В последние годы эта оценка нашла подтверждение в ряде исследований, выполненных на основании скрупулёзного изучения новых архивных источников. Как ни парадоксально это звучит, но согласно расчётам С. Г. Струмилина, в 1913 г. российские рабочие по величине реальной заработной платы превосходили своих западных коллег и уступали только самым обеспеченным в мире рабочим США, да и то лишь на 15%. Зарплата сельскохозяйственных рабочих в отличие от промышленных в пореформенное время имела более чётко выраженную тенденцию к повышению, но самое главное — росла существенно быстрее: с 1850-х по 1911–1913 гг. у первых — в 3,9 раза, у вторых — в 1,4 раза, вследствие чего к 1913 г. различия между ними составили лишь около 15%. Это способствовало повышению жизненного уровня крестьян, значительная доля которых получала дополнительные доходы от продажи своего труда за пределами деревни — в 1861–1870 гг. они взяли 12,9 млн кратковременных билетов и паспортных бланков, в 1891–1900 г. — 71,4 млн, в 1906–1910 гг. — около 80 млн.»
*****
Выводы.
«В русской общественной мысли в ходе длительного дискурса была сформулирована концепция, согласно которой Россия второй половины XIX — начала ХХ в. находилась в состоянии перманентного общего, или системного, кризиса. В марксистской историографии концепция нередко применялась к первой половине XIX в. и даже к XVIII в. Когда говорят о системном кризисе, то, как правило, имеют в виду несостоятельность и нежизнеспособность общественной системы в целом — в политическом, экономическом и социальном отношениях, несоответствие возможностей системы потребностям общества, неспособность совершенствоваться, приспосабливаясь к изменяющимся условиям жизни, и обеспечивать повышение благосостояние населения ввиду исчерпанности источников развития. Как утверждают сторонники концепции общего кризиса применительно к концу XIX —начала ХХ в.: «Самодержавный режим прогнил до такой степени, что оказался неспособным не только осуществить, но даже выработать план своего спасения». Длительное существование в общественной мысли концепции кризиса обусловливалось также тем, что она выполняла важные социальные функции. В позднеимперский период она служила цели дискредитации самодержавия, оправдания существующего освободительного движения, политического террора и революции, цели мобилизации населения на борьбу за реформы и свержение монархии, тем самым способствовала развитию гражданского общества. В советское время парадигма кризиса служила целям оправдания прошлого освободительного движения, октябрьских революционных событий и всего, что за ними последовало, — гражданской войны, установления и существования советской власти, террора против «врагов народа». Историки, не разделявшие парадигму, были поставлены в тяжёлое положение: опровергать парадигму означило стать в научном сообществе изгоем, защищать ее — идти против научной совести».
*****
«... необходимо подчеркнуть важность фактора, долгое время остававшегося в тени, — PR-кампании. Пиар как технология создания и внедрения в массовое сознание желательного образа объекта активно использовалась оппозицией, как, впрочем, и правящим классом. Но оппозиция оказалась удачливей и преуспела в создании отрицательного образа Николая II, Александры Фёдоровны и монархии в целом — у неё практически не осталось защитников. «За предшествующие (революции) сорок лет русская интеллигентная мысль достигла одного весьма реального результата, — констатировал В. И. Гурко. — Она сумела внушить общественности, что всякая защита существующего строя совершенно недопустима. Монархия и беспросветная реакция были ею до такой степени отождествлены и соединены знаком равенства, что в глазах общественности они слились воедино».
Рекомендуемая литература:
1. Б.Н. Миронов, «Благосостояние населения и революции в Имперской России XVIII-начало XX века»;
2. Б.Н. Миронов, «Страсти по революции. Нравы в российской историографии в век информации»
До новых встреч, друзья!
Смотрите также:
Также рекомендуем:
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.