0

Что не так сказал Гусейнов. Роман Носиков о профессоре ВШЭ и теракте на Дубровке | Пора зачищать ВШЭ!

Никогда такого не было, и вот опять.

Журналистка Анна Наринская (в бэкграунде — филфак МГУ, московский офис «Би-би-си», журнал «Эксперт», затем «Новая газета», «Дождь» и ВШЭ — в общем, все как всегда) рассказала в Facebook о своем давнем интервью с американской писательницей-«инфлюэнсером» Сьюзен Зонтаг (Беркли, Чикагский университет, Гарвард, магистр философии, роман с Анной-Лу Лейбовиц, «белая раса — рак на теле истории человечества», «коммунизм — это успешный вариант фашизма», тут тоже все понятно).

В том интервью Зонтаг назвала теракт в московском Театральном центре на Дубровке — с захватом заложников, поясами шахидов у смертниц и гибелью десятков людей — «освободительной борьбой чеченского народа». И дала понять: сравнивать это с терактом 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке невозможно. После чего наорала на журналистку и бросила трубку.

Ну, наорала и наорала. На этом вся история и закончилась бы, не нарисуйся в комментах у Наринской наш старый знакомый, профессор ВШЭ Гасан Гусейнов (филфак МГУ, ИМЛИ АН СССР, Бременский институт Восточной Европы, «Немецкая волна», РАНХиГС и ВШЭ — и здесь никаких вопросов), которого многие знают по искрометной фразе об «убогом и клоачном» русском языке.

Гусейнов горячо поддержал инфлюэнсера, полностью повторив ее утверждение:


Видимо, поняв, что наговорил на статью, Гусейнов бросился оправдываться, а Наринская тем временем и вовсе скрыла публикацию со скандальным комментом визави. Но Интернет все помнит.



Гасан Гусейнов
С правовой стороны, лично мне все ясно. Перед нами — именно оправдание терроризма и именно уголовная статья, с чем господина Гусейнова можно поздравить. Потому что филологу, коим Гасан Чингизович себя числит, позволить себе настолько свободно владеть языком, чтобы доболтаться до статьи УК РФ, — это действительно надо уметь.

Но меня интересует как раз не правовая сторона дела, а утверждения, сделанные Зонтаг и подтвержденные Гусейновым. Проще говоря, меня интересует не то, надо ли судить профессора, а степень истинности его утверждений. Потому что я знаю, что сейчас начнется: «Судят за мыслепреступление». Или: «Правда в России под запретом». Или: «А что он не так сказал?»

Поэтому я хотел бы объяснить, что же он не так сказал. И для этого кое-что напомнить.

Начнем с того, что теракт на Дубровке произошел в 2002 году. К тому моменту за плечами «борцов за независимость» уже были десятки терактов, включая захват больницы в Буденновске, а также вторжение в Дагестан. А официальной идеологией ичкерийских бандформирований уже был ваххабизм.
То есть во время теракта на Дубровке Россия имела дело не с какими-то националистами, а с религиозными экстремистами, ведущими не национально-освободительную, а захватническую, империалистическую политику.
Зафиксируем этот момент и двинемся дальше.

В комментариях к записи Наринской группа поддержки Гусейнова договорилась до сравнения боевиков, взявших в заложники мирных людей, с… советскими партизанами времен Великой Отечественной войны. Дескать, кто бы упрекнул партизан, если бы те взяли заложников в гитлеровском Берлине.



Берлин, 1945 год
Не знаю, как партизаны могли оказаться в столице Третьего рейха, но когда на ее подступах в 1945 году появились советские войска, то Верховный Главнокомандующий издал специальный приказ «О недопущении грубого отношения к местному населению». Он был доведен до всех военнослужащих Красной Армии. Кроме того, командующими частями и армиями издавались свои приказы, конкретизирующие положения основного документа.

За насилие в отношении местного мирного населения нарушителей отдавали под суд и наказывали вплоть до расстрела. Именно это отличает армию от банды, а советских солдат — от фашистов.

Напомню, что эта политика Москвы была прямо противоположной политике немецкого командования на оккупированных территориях СССР, где действовал приказ «Об особой подсудности», освобождавший солдат Рейха от ответственности за преступления против мирного населения.

Разница в отношении к мирному населению, в числе прочего, как раз и позволяет называть людей, захвативших власть в Чечне в 1990-е, бандитами.

К слову, города с мирным населением уничтожались не Красной Армией, а армиями союзников. Дрезден. Хиросима. Нагасаки. Но ничего из этого почему-то не нашло отражения в рассуждениях ни Зонтаг, ни Гусейнова.

Гусейнов и Зонтаг предлагают нам судить о сути политических явлений по риторике и декларациям, игнорируя методы и действия. Не замечая геноцида русского населения на подконтрольных боевикам территориях, работорговлю, введение шариатского права.



Сьюзен Зонтаг
У меня есть предположение, почему так получилось.

Дело в том, что «интеллигенция» — это не характеристика интеллекта. Это вид групповой самокатегоризации, зависящий от доступа к высшему образованию. Вот только звание интеллигента не делает человека умнее. И даже образованнее не делает. Если человек сразу после получения диплома перестал работать головой, то этот орган отсыхает у него с тем же успехом, как если бы никакого диплома не было.

Диплом — не панацея и не охранная грамота. Дураком можно быть, будучи философом и профессором. Причем набитым.

Развитость интеллекта зависит исключительно от его регулярного применения. Увы, работа на профессорской должности в Высшей школе экономики этого, по-видимому, не требует и, возможно, даже не предполагает.

Интеллигент — это не труд и даже не качество. Это претензия. Это повод для социального чванства и потребительских амбиций. Во всяком случае, так мне кажется, когда я смотрю на конкретные экземпляры этого вида.






Пора зачищать ВШЭ!


Из своего детства я вынесла один основной урок — никакое хамство не должно оставаться безнаказанным, ибо безнаказанность развращает. Но это, похоже, я со своим высшим техническим образованием такая нетолерантная, а вот в российской Высшей Школе Экономики, этом питомнике образованщины современного российского разлива, считают иначе.

В очередной раз отличился преподающий в ВШЭ «филолог» (я преднамеренно взяла в кавычки название его специализации) азербайджанского происхождения Гасан Гусейнов, недавно уже побывавший в центре скандала за характеристику русского языка как «убогого и клоачного». Я напомню, что это происходило в России, где русский язык является государственным.

Я не стану задавать читателю вопрос «А если бы Гусейнов сказал что-то подобное об английском языке в Лондоне?» — читатель свободен представить себе реакцию властей и населения в любой стране мира на публичное оскорбление государственного языка. Такого себе даже распоясавшееся BLM ни в одной стране, отмеченной активностью «борцунов», не позволяет.

Но Гусейнов продолжил работать в ВШЭ и продолжил испытывать российское общество и российские законы на прочность. На этот раз в части оправдания терроризма.

События развивались следующим образом: в ходе беседы в Facebook персонаж весьма своеобразно оценил теракт 2002 года на Дубровке (захват заложников на мюзикле Норд-Ост) .
«Факт остается фактом: это была национально-освободительная борьба чеченского народа»
Я напомню, что в УК РФ существует Статья 205.2. Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма.

Я так же напомню, что совсем недавно по данной статье , несмотря на истерический визг «людей с прекрасными лицами» была осуждена журналистка Светлана Прокопьева, связавшая в своей колонке самоподрыв подростка в здании УФСБ с «произволом силовикоФФ».

А еще я напомню, что в результате теракта Дубровке погибли 130 человек. И гибель этих людей публично и нагло оправдывает преподаватель ВШЭ, содержащийся российским государством с наших налогов, в том числе с налогов людей, чьи близкие погибли или пострадали в 2002 году.

Кроме преподавание в ВШЭ, где он взращиевает себе подобных, данный персонаж читает лекции в Ельцин-центре по истории СССР и России (надеюсь, понятно, в каком ключе) и политическому языкознанию.

Доколе Россия будет это содержать?




Смотрите также: