- ГЭС, Россию, САУ боевиков, США, Сирия, Украины, армия, артиллерии, газ, для, его, из, как, марс, на, на ВСУ по ДНР этом, на Сирии, на кто тех, на по ДНР что Народной, на что США по для, на что из по этом, на что море Черном НАТО, на что по США России, на что по как это, не, не что по это как, не что это по как, нефтегаз, нефть, по, природа, против, того, том, тэк, что, что заявил, что не том, что не это по как, это
Показать все теги
-
ВС РФ продвигаются на Авдеевском направлении
Группировка войск «Центр» вошла на окраину с. -
Байден подписал закон о финансировании конфликта на Украине
Президент США также обвинил Китай, Иран и -
Американский генерал признал, что учения НАТО проводятся против России
Этой весной около 90 тыс. военнослужащих НАТО -
Шольц: мы — страны НАТО — не воюем с Россией
Канцлер Германии сделал очередной громкое -
Не собираемся нападать, — Шойгу о НАТО
У России нет в этом плане ни геополитических, ни
«Семью убили во время перемирия»: история женщины, потерявшей мужа и дочь в Донбассе
- Опубликовал:
- Дата: 4-11-2016, 16:30
- Категория: Новости, Политика » «Семью убили во время перемирия»: история женщины, потерявшей мужа и дочь в Донбассе
Корреспондент RT побеседовала с Анной Тув из Горловки. 26 мая 2015 года артиллеристы украинской армии открыли огонь, и два снаряда попали в дом семьи Тув. Погибли старшая дочь Анны Катя и муж Юрий, который успел закрыть жену собой. Сама Анна потеряла левую руку, её двухлетний сын Захар и новорождённая дочка Милана получили тяжёлые травмы. Теперь женщина с детьми перебралась в Подмосковье. О том, чем сейчас живёт эта семья, об их планах на будущее — в материале RT.
Reuters
— Сейчас Вы живёте в России, удобно обустроились?
— Да, нас с детьми и моей мамой приютили знакомые. Я не знаю, как мне ехать обратно в Донецк. В августе этого года ездила туда за документами, и в День независимости Украины снова попала под обстрел, вывозили меня оттуда с гуманитарным конвоем. Мне бы хотелось работать в России врачом, у меня три красных диплома: образование операционной медсестры, врача-реабилитолога (частный вуз), массажиста.
Через три месяца после травмы я поступила в Донецкий государственный медуниверситет и продолжаю учиться — просто сейчас нахожусь в академическом отпуске. Надеюсь, что переведусь в какой-то российский вуз или доучусь там. У меня есть статус беженца, и я хотела бы получить российское гражданство. Скоро стану официальным сотрудником российского благотворительного фонда «Подари любовь миру», помогающего людям, перенёсшим ампутацию.
— Наверное, даже думать тяжело о возвращении туда, где Вы пережили такое горе?
— Я очень люблю Донецк. Но мечтаю уже перевернуть эту страницу и забыть о ней. В Москве мало кому дают статус беженца, нет специальных программ трудоустройства, и без гражданства нам будет трудно. Но всё равно я не повезу детей туда, где в любой момент может рвануть. Перемирие? Мою семью убили во время перемирия.
Reuters
— Расскажите о событиях того дня, который перевернул Вашу жизнь.
— Я очнулась от того, что кричал мой сын Захар. Ему тогда было 2,5 года. Он оказался под обломками: снаряд попал прямо в детскую. Мои глаза засыпало сажей, в ушах визжало от контузии, а в лицо шёл газ: трубу перебило. Я стала звать мужа и старшую дочь, ещё не зная, что они погибли. В какой-то момент почувствовала силы встать, поднялась — и тут ударил второй снаряд.
Откопал меня сосед-одноклассник, с которым девять лет сидели за одной партой. Моя левая рука держалась только на сухожилиях. Он сказал мне, что Юры и Кати больше нет, и убежал оберегать своих маленьких детей. Я затянула жгут из колготок, откопала Захара и нашла плачущую младшую дочь Милану, которой тогда было только две недели.
Мой и мужа сенсорные телефоны утонули в аквариуме во время взрыва, и я не могла вызвать скорую. Первой мне дозвонилась свекровь — на старый кнопочный мобильник погибшей дочери. Я взяла трубку и сообщила, что нас убивают. Она вызвала скорую и МЧС.
В больнице Горловки нас развезли по разным корпусам: дочь — к новорождённым, сына — в детскую хирургию (от осколков у него сильно пострадали глаза и остались рваные раны на теле), а меня — сразу в операционную. Только там заметила ещё одно сильное кровотечение из-под плеча: осколок перебил крупный сосуд.
— Как же Вы не потеряли самообладание при такой кровопотере?
— Я врач, 10 лет работала в хирургии. Кстати, в том же здании, куда попала на операцию, только двумя этажами ниже. Давление моё стремительно падало, и решение приняли по принципам военной медицины — ампутировать руку до локтя.
На похороны мужа и дочери меня привезли в инвалидной коляске. Прощаться с ними вышли почти две тысячи человек: все чиновники, Катина средняя школа, воскресная школа, дворец творчества, даже воспитатели из садика. Вышла больница, где я работала. Меня не пустили на кладбище из-за тяжёлого состояния и после прощания вернули в палату. А хоронили все они.
Каждые три часа в больнице я просила спустить меня вниз кормить младшую дочь. Всё это время за окном бухали снаряды, да и стерильность так не обеспечишь. Бойцы батальона «Ангел» Алексея Смирнова одели нас в бронежилеты и под пулями повезли в донецкий медцентр, где меня с детьми разместили в одной палате. А это в пяти километрах от донецкого аэропорта, и там очень сильно стреляли по ключевым объектам инфраструктуры: котельным, роддомам и прежде всего по больницам, где могли лежать раненые ополченцы. Оставаться там я посчитала опасным, и республика сняла мне для ночёвок квартиру в соседнем доме. До сих пор у меня в плече остаются пять осколков, потому что я не согласилась на повторные операции и выписалась рано.
А через полтора месяца после выписки мы снова попали под обстрел в центре Донецка, когда ударили в областную травматологию и супермаркет «Украина». Бомбили из «Акаций» (152-миллиметровая самоходная артиллерийская гаубица. — RT), огромные такие осколки были. В перерывах между взрывами мы добежали в соседний дом, в бомбоубежище, и сидели там, пока за нами не приехали военные. Оттуда нас перевезли в квартиру на другом конце города, где меньше всего слышно канонаду и стрельбу. Я упала на кровать и спала двое суток…
Анна Тув с сыном и ополченцем Расселом Бентли
© Russell Bonner Bentley
— А Ваше жильё, имущество — всё безнадёжно утрачено?
— У нас ничего не осталось, дом разрушился целиком, до фундамента. Мои родители позже вывезли оттуда часть вещей, сложили их в другом здании — и туда попал снаряд, и всё пропало. Ни вилки, ни ложки, ни одёжки. Но обо мне стали выходить сюжеты в новостях по всему миру, и просто незнакомые люди начали привозить одежду, утварь, тапочки — кто что мог. Очень помогли россияне: как сейчас помню, ополченцы привезли три больших чемодана с вещами, даже бутылочки для Миланы, «от Виктора» и его коллег из какой-то московской компании. Там же было вложено письмо, которое я до сих пор храню: с тёплыми словами и описанием, как они всё это собирали и как надеются, что мне всё понравится. И ещё там были два гипсовых голубя мира для моих детей. Над этим письмом я впервые (после трагедии. — RT) улыбалась.
— Кто-то ещё поддерживал Вас?
— Первое время я не могла смотреться в зеркало. Да я вообще не хотела жить, когда вспоминала, что произошло с моими мужем и дочерью. Моим ангелом-хранителем стал волонтёр Андрей Лысенко, который работал с международными гуманитарными группами не только из России, но также из Германии, Швейцарии. Он просто взял меня за оставшуюся руку и «пронёс» над этим горем: таскал за справками, привозил лекарства для сына (его пришлось лечить долгие месяцы), постоянно тормошил.
Помогало общественное движение «Антивойна». И, конечно, письма со словами поддержки. Я пришла к мысли, что мне надо жить, потому что муж пожертвовал собой именно ради этого. Ради выживших детей.
Сын первый месяц вообще не спал: кричал, плакал, вздрагивал ночью. У него официальная инвалидность по психотравме. Целый год постоянно проговаривал всё, что произошло, до мельчайших подробностей, как магнитофон. Буквально две недели назад перестал разговаривать с отцом. Звякнут ключи о кафель или хлопнет форточка — он бежал, ложился на землю и кричал: «Я спрятал ручки и ножки, чтобы не оторвало!» С ним долго работали психологи, и вот только сейчас результат стал виден.
— Сегодня много программ помощи инвалидам. Вас обеспечивают всем необходимым?
— Когда я получила травму, республика ещё не могла финансировать протезы. И мне сделали протез в Санкт-Петербурге на частные благотворительные деньги. А второй протез (с моей травмой хорошо бы иметь два) уже предоставляет бесплатно ДНР. Я знаю, что пенсию по инвалидности сейчас там платят исправно, и Захарченко (Александр Захарченко, глава ДНР. — RT) издал указ о будущих единовременных выплатах компенсаций за ранения. Год назад этого ещё не было.
Анна Тув
— Вы активно выступаете в СМИ, говорите от имени дончан, сами помогаете инвалидам. Какие ещё строите планы?
— Я очень хотела, чтобы кто-то понёс наказание за сотворённое с моей семьёй. Если бы мне спасли руку — честное слово, я бы давно ушла в ополчение. А так подала иск в ЕСПЧ на Петра Порошенко по факту покушения на жизнь моей семьи, убийства и незаконного ведения боевых действий запрещёнными видами вооружений. Судебный процесс пока не начинался. Буквально через месяц после операции я записала видеоролик, облетевший весь YouTube, с обращением к властям и армии Украины: «Мне стыдно быть гражданкой страны, которая убивает свой народ». И, конечно, там я считаюсь пособницей сепаратизма, за мои интервью мне может грозить от 8 до 12 лет лишения свободы.
В августе этого года я готовилась впервые выйти на подиум в рамках интеграционного показа моделей. Очень хотела — но мероприятие отменилось. Я хочу всё-таки пережить этот опыт, для меня это было бы большим счастьем.
— А что это Вам даст?
— Первое — это даст возможность показать людям пример, чтобы каждый из них не чувствовал себя неполноценным, а наоборот, осознавал себя индивидуальностью. А второе — моя погибшая дочь занималась в модельной школе. И я хотела бы воплотить её мечту, достичь того, чего она не успела. Катя очень любила рисовать и мечтала поступить в художественную школу. И когда я рисую, у меня есть чувство, как будто это не моя рука, а её.
— Что сын Захар просит на Новый год?
— Да у них у всех, у детишек, одно желание — чтобы не стреляли. К любому малышу в Донецке подойдите — то же самое загадает. Ну, и мальчишечье: машинки, мотоциклы. Кстати, 26 октября Захару исполнилось четыре года. И мы наконец устроили ему праздник.
Алёна Быкова
http://russian.rt.com/ussr/article/330330-tuv
Смотрите также:
Также рекомендуем:
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.